.......С 5 мая 1998 г. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод стала частью российской правовой системы. В течение четырех лет, пока Россия не проиграла свое первое дело в Европейском суде, мало кто всерьез задумывался о том, насколько мощный инструмент защиты прав человека появился у россиян. Да и сейчас, не только подавляющее большинство жителей нашей страны, но и масса юристов (судей, адвокатов и т.д.) плохо представляют себе механизмы воздействия Европейского суда на отправление правосудия в России.

Большинство россиян по-прежнему воспринимает любой суд как карательный орган, а не как средство достижения справедливости. Суду не доверяют, в суд не любят обращаться и обращаются в суд крайне редко. О суде в далеком Страсбурге многие просто не слыхали, а для большинства узнавших о нем правосудие длиной в 3-5 лет теряет всякий интерес. Это не удивляет, если принять во внимание российский менталитет. Больше удивляет игнорирование международных норм защиты прав человека адвокатами и судьями. Да и правозащитники зачастую недооценивают серьезность последствий исполнения решений Европейского суда.

Весьма показательно в этом отношении первое проигранное Россией в Европейском суде дело «Бурдов против России». Анатолий Бурдов в течение 10 лет не мог получить положенную ему в компенсацию за вред причиненный его здоровью в то время, когда он был мобилизован на ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Судебные решения 1997, 1999 и 2000 годов, принятые в его пользу, не выполнялись. Характерно, что поданная Бурдовым жалоба в Европейский суд возымела действие еще до слушаний. Сразу после того, как она была коммуницирована российским властям, Бурдову была выплачена причитающаяся в соответствии с решениями национальных судов задолженность. Заметим, не останавливаясь на этом подробно, что заявитель утверждал, что пеня за задержку оказалась ниже причитавшейся ему. Таким образом, уже сам факт обращения в Европейский суд позволил добиться прогресса в отстаивании истцом своих прав.

Слушания и вынесение решения Судом (7 мая 2002 г.) позволили добиться большего. Суд постановил, что в данном случае имело место нарушение права на справедливое судебное разбирательство (ст.6 Европейской Конвенции). В решении Суда подчеркивалось, что исполнение судебного решения, принятого любым судом, должно рассматриваться как составляющая "судебного разбирательства" по смыслу Статьи 6 Конвенции, что право на доступ к правосудию, «было бы иллюзорным, если бы правовая система государства - участника Европейской Конвенции допускала, чтобы судебное решение, вступившее в законную силу и обязательное к исполнению, оставалось бы недействующим в отношении одной стороны в ущерб ее интересам». Поэтому, согласно постановления Суда, «финансовые трудности, испытываемые властями государства-ответчика, не должны были препятствовать заявителю получить причитающееся ему в результате выигрыша судебного дела о возмещении вреда, причиненного здоровью в результате чрезвычайных работ по ликвидации аварии».

Суд также признал нарушенным и право заявителя на собственность (Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции): «не исполнив решения Шахтинского городского суда, власти государства-ответчика лишили заявителя возможности взыскать денежные средства, которые он разумно рассчитывал получить».

Кроме того, Суд присудил заявителю денежную компенсацию морального вреда в размере 3000 евро.

Таким образом, становится очевидным хотя бы то, что гражданин России может защитить свои права в Страсбурге. Однако это лишь видимая верхушка айсберга. Многие не задумываются о том, что Европейская Конвенция включает в себя весьма эффективные механизмы контроля за исполнением решений Суда. Из статьи 46 Конвенции следует, что решения Суда имеют обязательный характер.

Восстановление справедливости в отношении истца означает не только выплату справедливой компенсации, если она была назначена, но и обязанность государства-ответчика положить конец нарушению и устранить, насколько это возможно, его негативные последствия.

Однако наиболее важной составляющей исполнения решений Европейского суда следует признать обязанность государства принять действенные меры для предотвращения подобных нарушений в будущем. То есть, действие решения Суда распространяется не только на истца, но и на более широкий круг лиц. Суд не навязывает государствам средства для исполнения своих решений, однако обращает внимание на то, чтобы эти средства не противоречили принятым решениям. В сущности это обычно означает, что государство должно привести свои правовые нормы в соответствие с решениями Суда. Относительно рассмотренного казуса это означает, что Россия должна настроить функционирование своего правового механизма таким образом, чтобы в принципе не могли возникнуть ситуации, подобные делу Бурдова.

Для исполнения решений Суда государству-ответчику обычно разумно достаточный срок. Контроль осуществляется через механизм Комитета министров Совета Европы. Если решение признается исполненным, оно снимается с контроля Комитета министров. Не исполненные решения регулярно ставится в повестку дня. На государство-нарушитель оказывается давление через Комитет министров и по другим дипломатическим каналам. Это давление настолько сильно, что государства обычно выполняют решения Суда.

Следует обратить внимание и на то, что решения Европейского Суда имеют прямое действие во внутреннем праве государств-участников Конвенции. Таким образом, решения Европейского Суда, так же как и решения Конституционного Суда РФ, становятся эффективным средством усиления судебной власти и мощным инструментом защиты прав человека.